Градировский, что за гусь? Опции

[TanyaR]

Начнем пока знакомиться. Писал много, просто- ленин какой-то))))
Странно, написано. что богослов, но о Боге у него нигде ни словечка)))

О русских, как об этносе, притом колониальном)))

http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/2008/2504

Несчастье российской культурной политики в том, что она не обрела единства смысла и понимания.

БЫТЬ ВМЕСТЕ

Для меня культурная политика — это формирование культурно-знаковой среды, сохраняющей пространство страны единым, подпитывающей силу характера народа, другими словами, это то, что противостоит угрозе энтропии, что сдерживает национальный распад.

Анализируя этнически и конфессионально пестрые территории, такие как Балканы, Кавказ, российское Поволжье, понимаешь: если общая культура утрачена, если она вытеснена этнической пассионарностью чересполосно живущих народов, то сохранить единство и тем более мир становится невозможно.

Целостность страны, ее национальное единство нередко удерживается за счет негативных факторов, того же чувства страха. Например, для дагестанской номенклатуры страшно выйти из-под Москвы, потому что она кожей чувствует, в какую кровавую мясорубку тут же попадет (Не по вине России, но по своей).

К сожалению, в России много страха, но дефицит смысла. Современная Россия ответа на вопрос: зачем быть вместе? — не знает. Европа — знает, европейцы такой ответ дают. В результате мы видим, с какой радостью страны, только что вырвавшие свой «драгоценный суверенитет» из «когтистых лап» Москвы, тут же спешат передать его Брюсселю. Россия продолжает терять постсоветское пространство. Европейский Союз не испытывает недостатка в желающих присоединиться к проекту единой, комфортной и безопасной Европы.

Историческая задача культурной политики — формировать гражданскую нацию. Если этого не происходит — противоречия и эмоции разрывают страну! Современная Россия в культурном смысле не может интегрировать в себя часть собственной территории. Любые опросы показывают: русская Россия не считает представителей Северного Кавказа частью нации. Уголовным кодексом и партийной дисциплиной здесь ничего не изменишь. Нужно «перебивать культурные коды». Вернее, нужно ввернуться к кодам, постоянно действующим в России со времен московского наступления на Волгу.

РУССКИЕ — СКОНСТРУИРОВАННЫЙ ЭТНОС

Вызовы, стоящие перед нами, заставляют размышлять о том, что происходит с пресловутым русским характером. Я скептически отношусь к мифу романовской династии о славянском происхождении русского человека. Русский не славянин. В нем, безусловно, крепка восточнославянская закваска. Но русский — это сплав трех начал: славянского, финно-угорского и тюркского. То есть русские — сконструированный этнос. Этнос, созданный колонизацией. Этнос, созданный благодаря колонизации.

Один из императивов характера наших предков — это бесстрашие по отношению к чужому, способность идти навстречу неизведанному, бросать вызов судьбе, испытывать неукротимое желание вбирать в себя все новое, впитывать чужеземное, идти все дальше и дальше. И это часть именно русского, а не славянского характера. Все славяне — западные, южные, восточные — остались в пределах своих исторических территорий. Они остались исторической периферией Европы. Это не осуждение, это — судьба. Русское же племя все время продвигалось на север, на восток, далее на Бессарабию, Крым, Кавказ и Среднюю Азию, вбирая в себя остальные народы и тем самым непрерывно себя изменяя.

В тот момент, когда русские овладели Казанью и Астраханью, Россия перестала быть моноэтническим государством. С этого часа количество русских никогда не превышало 52% в общей численности населения государства. Когда в 1991 году произошел распад СССР, русских оказалось 82% от численности внезапно сжавшейся страны. Ситуация — невероятная, в такой ситуации Россия еще никогда не жила!

И в этот самый момент, когда доля русских в общем составе населения оказалась максимальной, начались массовые фобические проявления на тему: «Нас русских катастрофически мало!», а, значит, «Мигранты — угроза России!», «Россия — для русских!» Многие века русскому люду хватало половинной доли в общем составе населения страны для того чтобы с гордостью называться «государство-образующим» и «цементирующим» народом. В момент, когда доля стала максимальной, появился страх.

Какова природа этого страха? Этого страха Россия не знала, покуда русские были подобны лаве: когда за сто с небольшим лет прошли всю Сибирь, осели на Аляске, спустились до Калифорнии и утвердили там первые, еще до американцев, форты. Среди русских были купцы, снаряжавшие корабли с целью создания торговых факторий и контроля над Тихим океаном вплоть до Филиппин. Среди русских были мореплаватели и инженеры, исследователи и миссионеры. Эти русские люди действовали напористо, смело, отчаянно. Это были времена триумфа русской экспансии. Но уже в XIX веке обнаружилось, что слишком длинное транспортное плечо при слабой заселенности территорий Сибири и Тихоокеанского побережья не позволяло удержать Русскую Америку. Стало ясно, что если английский флот вмешается, Россия Аляску потеряет, поэтому Романовы предпочли продать ее своим союзникам американцам.

Фундаментальный слом исторического тренда произошел в середине 60-х годов ХХ века. Тогда без всяких административных решений или каких-либо видимых объективных причин население вдруг изменило направлению движения, которое длилось более пятисот лет, и двинулось в диаметрально противоположном направлении — сворачиваясь к территории начального исхода. Первыми начали возвращаться русские с Закавказья. В 1970-е годы в этот процесс включилась Центральная Азия, хотя еще и продолжались демографические выбросы в сторону Севера и Дальнего Востока. С 1980-х годов постепенно пришла в движение и остальная территория СССР. После 1991 года — уже без пристального вглядывания — заметен всякому четкий рисунок так называемого «западного дрейфа». Пятисотлетний русский тренд движения от центра к периферии оказался завершенным. А вместе с ним пришел страх. Страх отступающего, обороняющегося, «остывающего» населения. Населения, теряющего градус пассионарности.

ГОРЕ ОТ УМА

Советским Союзом русские были вылеплены под определенный вид деятельности, представленный линейкой профессий — инженера, ученого, врача, офицера. Люди прошли необходимые для этого школы, университеты, настройку родительского и школьного воспитания. Эти люди были эффективными в вышеупомянутых профессиональных нишах, но случилось так, что в начале 1990-х годов эти ниши были разрушены, профессиональная деятельность девальвирована. А к деятельностным нишам более низкого уровня русские были не приспособлены и потому проиграли конкуренцию нерусским. Но не потому что русские менее конкурентоспособны и не потому, как некоторые утверждают, что русские — растерявшиеся индивидуалисты, не способные к сплочению, а восточные и южные народы, напротив, держатся диаспорами, кланами, семьями и хранят высокий градус этнической солидарности. Дело в другом, традиционные формы общежития «заточены» на более примитивные виды деятельности.

Великобритания в свое время переживала сходную ситуацию, когда из специфической торговой сферы (маленьких уличных магазинчиков) было вымыто все местное население. Почему? Потому что местное население представлено нуклеарными семьями, члены которых привыкли работать восемь часов в день, после чего магазин закрывается, и люди начинают заниматься семейными делами, идут в театр, спешат на Party и так далее. Но вот приезжает большая пакистанская семья, в которой восемь работоспособных членов семьи, и открывает магазин, работающий круглосуточно: ведь они могут подменять друг друга. Оказывается, что традиционная система более конкурентоспособна.

Что-то подобное произошло и у нас. Многие русские, которые работали в Закавказье и Центральной Азии и были там «особыми» людьми, возглавляя кафедры, цеха, заводы, институты, научные школы, внезапно потеряли статус. Они стали менее обеспеченными, защищенными и уверенными в себе, чем, к примеру, удачливый продавец апельсинов или гранатов. Социальная система рушилась до этажей наиболее устойчивых, — ведь такие виды деятельности как торговля, сфера услуг не убиваемы (социальная ткань должна распасться окончательно, чтобы они исчезли). В СССР на протяжении 70-ти лет предпринимательство было наказуемым видом деятельности, поэтому естественно, что ни навыков, ни компетенции самостоятельной, хоть и более примитивной организации жизни у нашего населения не хватало. Но со временем все устоялось: среди русских подросло поколение хваткое и до торговли, и до современных форм глобального маркетинга.

КУЛЬТУРНАЯ СКРЕПА

Язык, вера и традиция, как элементы культуры, позволяют человеку, находясь в различных социальных пространствах, оставаться собой. Но в то же время, единые язык, вера и традиция не гарантируют единства страны и народа, — яркий пример чему дробность и конфликты арабского мира. Поэтому аргументация отечественных традиционалистов, требующих обязательной вероисповедной, языковой, этнической гомогенности, остается неубедительной, так как за условие, решающее задачу сохранения единства России, выдается условие влиятельное, но недостаточное.

Экспансия более сильных западных культурных норм и идей оказалась разрушительной для восточных культур, она расколола их культурные пространства, заразила их своими представлениями о благе и политической форме. С Россией может произойти подобное. Мы боимся чужой культурной экспансии, и одновременно гордимся собственным историческим успехом, подтвержденным обширной русской геокультурной периферией. Гордимся прошлым и боимся за будущее. Поиск национальной идеи — это попытка нащупать культурную скрепу, сформировать опорный каркас, укрепить хребет самого крупного в мире странового тела. Иначе коренной Голиаф может быть повержен пришлым Давидом.

Нам нужно понимать, что за совокупность ценностей, разделяемых народами, живущими на нашей территории, заставляет пассионариев этих народов гасить в себе импульсы сепаратизма, ради сохранения «силы в единстве». Этот ответ должна, нащупав, дать культурная политика. Способны ли мы на такую культурную политику? И да, и нет.

КУЛЬТУРА МИРА И ВОЙНЫ

Ведущая функция культуры — легализовать и удержать разнообразие. Культура стремится к поляризации, играет в многообразность, дразнит потребителя, травмирует творца, в результате чего и происходит культурная игра, которая будучи благотворной, порождает общий культурный рост. Но иногда роста недостаточно, или он слишком медленный. Для сохранения единства в новом историческом контексте нужен отчаянный прыжок.

Культурная революция — это прыжок в будущее. Сложность управления этим процессом в том, что не всякая полярность креативна и не всякая игра безопасна. Не будем слишком буквально толковать диалектику, провозглашая всякую противоположность источником развития. В жизни — одна противоположность эвристична и порождает новый культурный продукт, некие нравственные феномены. Другая противоположность — порождает войну, геноцид и эмиграцию. И в этом смысле культура содержит в себе предпосылки как к миру, так и к войне. А раз так, то кто-то несет ответственность за последствия культурной революции. Я с трудом представляю себе менеджеров культурной политики, осознанно отбирающих те или иные элементы культуры, и составляющих из них словно мозаику ту или иную картину мира или войны.

КУЛЬТУРА НИЧТОЖЕСТВА

Культурная политика не имеет никакого отношения к бюджетной строчке, формирующейся по остаточному принципу или к вопросу об объемах государственной поддержки деятелей и объектов культуры. Скорее она — способность порождать трансцендентные смыслы, за-национальные ценности и универсальные мегапроекты. Последние из указанных, как правило, носят утопический характер: таким был проект строительства Третьего Интернационала, таким являются проекты современного политического ислама и западного либерализма. Все они — универсалистские проекты. Крайне важно, чтобы у утопии имелся ясный организационный проект, чтобы комиссары утопии умели работать с масштабом, то есть готовы были разворачивать свои идеи на больших территориях и в массах людей.

В Советском Союзе система ценностей была укоренена в марксистской онтологии, находившейся в резонансе с чаяниями миллионов, здесь хватало и немецкого рационализма и французского утопизма, поэтому советская Россия влияла на ситуацию во всем мире. Правда, чем дальше, тем влияние было слабее. Поскольку регулярный самообман и запрет рефлексии, — куда большая опасность, чем стратегические инициативы «американской военщины».

В современной России универсалистской системы ценностей нет. Политический истеблишмент онтологически пуст и нравственно дрябл. Поэтому российская власть на формирование мировой повестки дня не влияет. Она пока исключительно учится отстаивать свои частные интересы. Не более того. Когда элита ничтожна, она несет на себе культуру ничтожества. В результате Русский Мир сжимается подобно шагреневой коже. Спасает одно — эта кожа невероятно огромна. Наше цивилизационное пространство подъедают со всех сторон, — не потому, что у «врагов» России столько сил, а потому что мы в культурно-политическом смысле остаемся пугающей «черной дырой».

[TanyaR]

Справка о Щедровицком.


Справка о Щедровицком

Родился 17 сентябpя 1958 года в Москве, в семье советского философа Г.П. Щедровицкого. Влияние отца, а также наследия известного советского психолога Л.С. Выготского имело решающее значение в формировании весьма своеобразного мировоззрения Щ., подробный анализ которого может стать темой отдельной работы.
С 1975 по 1980 год учился на факультете педагогики и психологии Педагогического института им. Ленина. Имеет две специальности: методист начального обучения и пpеподаватель педагогики и психологии. С 1976 года начинает активно посещать «Московский методологический кружок» (ММК), организованный его отцом. Здесь, согласно его автобиографии, «специализируется в области методологии исторических исследований, занимается проблемами программирования и регионального развития».

С 1979 года участвует в так называемых «организационно-деятельностных играх» (ОДИ), ставших со временем неотъемлемой принадлежностью фирменного стиля «методологов», где «специализируется в сфере организации коллективных методов решения проблем и развития человеческих ресурсов».
Окончил аспирантуру Института общей и педагогической психологии. Занимается «логико-методологическими проблемами исследования, дескрипции, объективности и объективации в гуманитарных науках». Цитаты из автобиографии приведены намеренно, чтобы дать хотя бы начальное представление о весьма специфическом, намеренно усложненном и запутанном способе изложения у главы «методологов» и его учеников, призванном убедить клиента в высоте и глубине научной мысли исполнителя. Активно преподает, рекламируя «методологию» как легкий способ решения любой, самой трудной проблемы, в котором от клиента требуется лишь одно – своевременное и регулярное вложение значительных средств.

Читает курсы по весьма обширному спектру гуманитарных и прикладных наук, сводящиеся в основном к изложению «методологии». Излюбленный тезис Щ.: «Мы не решаем задачи, а моделируем и осуществляем “проекты”, поэтому не ждите быстрой практической отдачи». Однако, поскольку «организационно-деятельностные игры» стали уже притчей во языцех и многие состоятельные клиенты (включая региональные структуры власти) прошли через увлечение новой модой, члены корпорации Щ. в последнее время жалуются на «финансовый кризис»: многие клиенты вносят аванс и не платят остальное, ожидая все же практического результата. В кулуарах Щ. говорит о низком интеллектуальном уровне носителей власти.

О весьма и весьма широком спектре клиентуры Щ. свидетельствует приводимый ниже список проектов последнего времени, в которых приняли участие «методологи» во главе со своим «гуру».
Консультационное сопровождение деятельности аппарата Полномочного представителя Президента в ПФО, комиссии по пространственному развитию, комиссии по этнокультурной, конфессиональной и гражданской идентичности ПФО (проект начат в 2000 году).
Разработка концепции и реализация серии пилотных проектов ПФО (проект начат в 2000 году):
конкурсный набор и подготовка кадров в аппарат Полномочного представителя Президента (совместно с «ЦКТ – XXI век», г. Москва, и Академией бизнеса и банковского дела, г. Тольятти).
Культурная столица ПФО (совместно с фондом «Культурная столица»).
Ярмарка социальных проектов ПФО (совместно с АНО «Мегапроект»).
Научное руководство разработкой Доктрины развития Северо-Запада России (на базе фонда ЦСР «Северо-Запад»).
Подготовка доклада ЦСИ ПФО «Полномочия, функции и предметы ведения в стратегической перспективе развития государственности».
«Социокультурное и политическое исследование предпочтений “русской улицы” Израиля (совместно с Ефимом Островским)».
Разработка и реализация проекта «Школа кадрового резерва» (проект начат в 2000 году):

г. Новосибирск - июнь 2000, г. Ижевск - июль 2000, г. Владивосток - сентябрь 2000, г. Дзержинск - октябрь 2000, г. Челябинск - октябрь 2000, г. Санкт-Петербург- ноябрь 2000, г. Ульяновск - ноябрь 2000, г. Самара - декабрь 2000, г. Иркутск - апрель 2001, г. Хабаровск - сентябрь 2001, г. Краcноярск - ноябрь 2001.
В настоящее время Щ. вслед за своим шефом С.Кириенко перешел в Росатом и занимает там должность советника руководителя Федерального агентства по атомной энергии РФ. Является также председателем правления (президентом) ОАО «ВНИИАЭС». Оба назначения вызвали настоящий шок среди специалистов отрасли, поскольку Кириенко, чье имя неразрывно связано с «дефолтом» 1998 года, имеет стойкую репутацию профессионального «ликвидатора».

Из всей этой вполне общедоступной информации можно сделать очевидные выводы. Ни Щедровицкий, ни Градировский не являются никакими авторитетами или даже просто дипломированными специалистами (не говоря уже об ученых степенях) в области этнокультурных и межконфессиональных отношений. При этом, в отличие даже от Градировского (вообще имеющего непрофильное образование), который хотя бы проявлял поверхностный, дилетантский интерес к данной сфере знаний, Щедровицкий является специалистом в области психологии, причем не вообще психологии, а тех ее разделов, которые имеют прикладной характер и связаны с управлением людьми. Ясно, что отличие научных методов управления от манипулирования в современной административной практике (особенно у «методологов») более чем относительно. Основные усилия Щ. и его команды в момент реализации проекта «русский ислам» были брошены на Поволжский федеральный округ, ставший полигоном для испытания многих пилотных проектов «методологов».

Справка об Островском

Родился в 1968 году в Москве. В отличие от Щедровицкого и тем более от Градировского, крайне скупо дает о себе информацию, не гонясь за славой. Между тем некоторые всерьез считают его подлинным и, так сказать, «высшим» руководителем всех основных начинаний Щедровицкого и Градировского, хотя, разумеется, данное положение не следует абсолютизировать. Является не таким раскрученным в публичной сфере, как Г.Павловский или П.Щедровицкий, но, по мнению специалистов, пожалуй, – наиболее одиозным представителем корпорации «политтехнологов». Согласно его собственному, явно рекламному, заявлению, является «первым в России частнопрактикующим советником в области управления кризисами, в первую очередь – политическими». (Касательно «первого» – не имеет ничего общего с действительностью.) По его словам (следует делать серьезную поправку на рекламу), «входит в десятку самых высокооплачиваемых специалистов в мире по управлению политическими кризисами и избирательными кампаниями».

Основатель и руководитель «Группы Островского» (ГОСТ) – объединения агентств и частнопрактикующих специалистов, работающих «в гуманитарно-технологической парадигме». Основной рабочий профиль ГОСТ – «идеологическое конструирование и мета-управление смыслами и мотивациями поведения». В своей деятельности уделяет особое внимание работе с молодежью, «продвижению молодежных элит в разных сферах управления», также «широкому распространению гуманитарно-технологических подходов к разрешению конфликтов».

Наиболее известные идеологические программы ГОСТ: "Новое поколение: Гадкие Лебеди" (с 1991 года); "Будь русским - покупай русское" (с 1993 года); "Будь русским - говори по-русски" (с 1994 года); "Восток-21»; «Образы будущего России" (с 1995 года). ГОСТ также ведет ряд образовательных и исследовательских программ.
В своей программной работе «Фрагменты стратегического доклада» формулирует, пожалуй, ключевое положение «методологов», дающее ключ к пониманию конечного смысла их деятельности. Будущее – за виртуальными технологиями, говорит он. Сейчас мы присутствуем лишь в самом начале долгого процесса ухода человечества в виртуальный мир. Россия должна действовать с опережением и не догонять Запад (США прежде всего), а идти в авангарде. «Та страна, которая первой осознает, что такое виртуальное оружие, – будет первой, нарушившей равновесие в этой области». Ключ к победе: необходимо уже сегодня «отстаивать проект позитивного общественного протекционизма, то есть (!) рекламно-политической и теле-образовательной кампании государственного масштаба с элементами макропсихиатрического воздействия, создающей новый образ потребления (!) для наших соотечественников». Иными словами, спасут Россию рекламно-виртуальные технологии, в которых ГОСТ – лидер, поэтому потенциальные клиенты (на первом месте – государство в целом) должны платить, платить и платить. Объективный вред, наносимый деятельностью Островского и К° (помимо очевидного и бессмысленного материального ущерба для «заказчика»), – тема отдельного, весьма специфического анализа.

В упомянутой выше работе Островского для нас крайне важна его прямая проговорка: фактически политтехнолог прямо говорит о своем пристрастии к технологиям психологического манипулирования людьми!

Попыткам реализации «русского ислама» на практике предшествовало заявление Градировского, сделанное в частном разговоре: «На проект отпущены крупные суммы из Саудовской Аравии, и именно мы должны их освоить»[7]. Помимо этого, Кириенко, осуществлявший, как мы сказали, прикрытие проекта «сверху», приблизительно в конце 2001 – начале 2002 года совершил довольно продолжительную поездку в США, где в Вашингтоне, играющем для современной российской элиты роль своего рода ЦК, получил полный карт-бланш на контроль за конфессиональной политикой в РФ, который, естественно, ему необходимо было сначала установить. Там, по некоторым сведениям, он, в частности, имел конфиденциальную встречу с Дж. Соросом – главной «рукой» мировой закулисы на территории современной России и СНГ.

Началу активной деятельности «методологов» в данном направлении предшествовала аналитическая работа, предпринятая в рамках ЦСИ ПФО. Поскольку собственным аналитическим ресурсом данная структура практически не обладает, то работа была проделана по обычной схеме: сначала (скорее всего, в августе 2001 г.) был заказан аналитический доклад по обстановке в собственном округе двум квалифицированным исламоведам, а когда работа была сделана и попала в распоряжение Градировского, приглашенные эксперты были изгнаны из «аналитического центра» с угрозами, причем оплата не была произведена.

На основе аналитического доклада «Политический ислам (интегризм) в ПФО», видимо, самим Градировским для доклада Кириенко Президенту была составлена получившая вскоре столь широкую огласку записка «Логика устного доклада», задача которой – предложить аргументы в пользу «исламского проекта». Заявленной целью последнего была нейтрализация ваххабитской угрозы, а подлинной – как раз исламизация России, разжигание в ней этноконфессионального конфликта и «освоение» саудовских (и других) финансовых потоков.

Аналитический доклад «Политический ислам (интегризм) в ПФО» - весьма квалифицированное исследование обстановки в округе, подготовленное профессионалами. В нем прослежена краткая история движения (впрочем, недостаточно полно, откуда ясно, что профессионально осторожные авторы не намеревались сразу предоставлять Градировскому всю информацию); проанализированы его организационные рамки, способы вербовки членов «ячейки» (общины), основные информационные технологии, применяемые интегристами, пути и способы финансирования, приемы обучения, главные политические принципы движения. Особое внимание уделено персоналиям (разумеется, в применении к данному округу). Отмечено, что первый удар при «освоении» того или иного региона интегристы наносят по традиционному исламу и тем исламским структурам, которые лояльны по отношению к российскому государству. Особо отмечается, что финансирование движения неразрывно связано с отчислениями от наркоторговли, что предполагает неразрывную связь обоих феноменов. К сожалению, аналитические усилия авторов доклада ограничены рамками ПФО, в результате чего в нем практически не затрагиваются международный, транснациональный и глобальный геополитический аспекты.

Слабо представлена в докладе и собственно религиозная и психологическая стороны явления, тщательное исследование которых абсолютно необходимо в системном анализе. Нам приходилось встречать и более сильные материалы, касающиеся данных аспектов.

Что же касается записки Градировского, то ее основная идея заключается в необходимости «оседлать» интегризм за счет активных спецмероприятий против наиболее одиозных его представителей и интеграции остальных в региональную элиту. Здесь повторяется ошибка, вполне типичная для многих современных российских политиков, – идея «встраивания» в деструктивное движение и превращения его в конструктивное. В итоге, как правило, реализуется известная притча об охотнике и медведе, когда неизвестно, кто кого поймал. Кроме того (что наиболее важно в подобных случаях) вполне очевидно, что такого рода рекомендации, как правило, обусловлены, в частности, серьезной финансовой заинтересованностью и, в конечном счете, глубинной интеграцией с соответствующими структурами и персоналиями. В записке Градировского нет никакого намека на какую-либо альтернативу «интегризму», в том числе и в исламе. Говоря об «оседлывании» энергий реформаторских движений», Градировский и Кº (поскольку они не владеют реально финансовым ресурсом, а лишь «осваивают» его) обречены быть орудием распространения ваххабитского влияния, при этом расширяя свои оргструктуры и захватывая все большую часть информационного пространства. (Кстати, в весьма скором времени эти наши предположения стопроцентно подтвердились: по сведениям, полученным от самих мусульман, будучи советником полпреда по конфессиональной и этнокультурной политике, Градировский со своими людьми в немалой степени способствовал вытеснению с ключевых позиций в округе муфтиев-традиционалистов, лояльных по отношению к России, и замене их на радикально настроенных ваххабитов.)

В своей записке Градировский предлагает выведение проблематики на международный уровень, совместные проекты с США и странами ЕС (на их средства), создание русскоязычной исламской библиотеки (РИБ) (на базе медресе «Махинур»), включая выставление ее в Интернете, а также ряд образовательных проектов, по которым предполагается «отработка договоренностей с Шаниным и Гениевой».

Полнейший дилетантизм Градировского проявился, в частности, в его предложениях «погрузить сетевые и иерархические элементы уммы в русское культурное и языковое пространство, добиться интеграции их образовательных институтов в общероссийское (федеральное) единое образовательное пространство, создать общую комплиментарную с исламской цивилизацией историю (типично постмодернистская идея искусственного «создания» истории вместо реально существующей, подмены реальности виртуальной реальностью – ср. приведенные выше слова Е.Островского о значении виртуальных технологий!), совместно создать центр концептуальной власти (русскую исламскую богословскую школу), способный к русско-культурной экспансии по отношению к странам Юга» (то есть русская культура в типично постмодернистском ключе мыслится отдельно от создавшего ее Православия!) и т.д. и т.п. Особенно несерьезно выглядят «предложения», направленные на превращение русского языка в сакральный язык ислама, с головой выдающие секулярный либерализм авторов, их полное непонимание исламской специфики.

Главное предложение Градировского – конкордат между российским государством и «Высшим Исламским советом России», создание которого в тот момент было начисто провалено кириенковцами в силу непреодолимого антагонизма между двумя главными лидерами российского ислама – Т.Татжуддином и Р.Гайнутдином, что вызвало сильное недовольство В.В. Путина, бывшего на тот момент Президентом РФ.
Направление, связанное с исламским образованием (и в том числе с созданием Исламского университета) – лишь одно из «восьми управленческих решений», предлагаемых Градировским. Была сделана попытка реализовать его после встречи Кириенко с Президентом. Описание дальнейших событий считаем целесообразным опустить, поскольку к настоящему времени они уже неоднократно излагались в ряде публикаций[8]. Скажем лишь, что идея «контроля государства» за исламским образованием и подготовкой кадров для него, впервые сформулированная и вброшенная Градировским и К°, в последующем обрела уже самостоятельную жизнь, будучи с радостью воспринятой целым рядом госчиновников. Лоббирование создания всевозможных исламских образовательных структур, которые, по мысли лоббистов, непременно должны иметь государственный статус и, следовательно, государственное финансирование, продолжаются вплоть до настоящего момента, сводясь по большей части к примитивным финансовым аферам (см. сноску 5).

«Русский ислам» вызвал бурное противодействие как в православной правозащитной среде, откуда были высказаны бесспорные замечания, касающиеся фактически прямого подрыва «политтехнологами» светского характера российского государства, так и в среде самих российских мусульман. Причем это касалось мусульман, принадлежащих к различным духовным управлениям[9]. Породив бурный скандал, «методологи» поняли, что, допустив утечку информации, причем на самом раннем этапе реализации проекта, они крупно подставились. В результате в прессу была заброшена идея о «неудаче» проекта и его «сворачивании».

Доклад «Государство. Антропоток»

Хотелось бы специально подчеркнуть, что все разговоры о том, что проект «русский ислам» закрыт как неудавшийся, верны и неверны одновременно. Попытки прямолинейной исламизации России в духе радикального, политического ислама действительно более «политтехнологами» не предпринимаются. Однако это означает не полный отказ соответствующих игроков от «исламского фактора», но, напротив, совершенствование идеи, трансформацию ее, придание ей все новых граней, как в идеологии, так и в технологии реализации. Так, идея получила качественное смысловое и технологическое развитие в известном докладе «Государство. Антропоток», который авторы и модераторы, наряду с продвижением в структуры власти, предложили для публичного обсуждения.

Помимо уже упомянутых фигурантов, здесь были задействованы: культуролог В.Глазычев из МАРХИ (ныне – член Общественной палаты), журналист М.Шевченко (в настоящее время – телеведущий Первого канала), «эксперт» С.Переслегин, тогдашний руководитель сайта АПН Б.Межуев и др. Реальными авторами доклада «Государство. Антропоток», легшего в основу последующих разработок, являются Щедровицкий, Градировский и Межуев. Кроме текста самого доклада, опубликованного на сайте «Русский архипелаг», мы опираемся на другие материалы данного ресурса, а также ряд опубликованных интервью Градировского, в частности «Антропоток – дело государственное»[10]. Последний текст нам представляется ключевым для понимания идеологии Градировского и К°.

Здесь Градировский «развивает и дополняет» свои прежние идеи, предназначая их на сей раз для публичного информационного пространства, допуская ряд важнейших проговорок и фактически излагая, в важнейших ее аспектах, идеологию всей группировки «методологов».

Ислам, согласно идеологии доклада, – пассионарная, мощно и динамично развивающаяся сила, которая будет играть очень значительную роль в XXI веке. Вместе с тем Россия, российская цивилизация в настоящее время находится в состоянии явного упадка. Особенно деградирует Центральный регион – колыбель этой цивилизации. Для того чтобы справиться с небывалым в нашей истории кризисом и усиливающимся на его фоне «антропотоком» (то есть, упрощенно говоря, пришествием качественно иного этноконфессионального элемента, приводящим к «изменению количественных и качественных параметров социума»), необходимо «оседлать процесс», ведущий к «трансформации социокультурного ядра» и «смене набора базовых идентичностей» русского народа, возглавить его. Главное внимание здесь уделяется элите, «вхождению в элитный слой страны новых пассионарных, но инокультурных членов».

Основа концепции, которую мы чисто условно приписываем Градировскому, - принципиально различное понимание «идентичности» (в том числе и прежде всего этноконфессиональной) для большинства населения и для «элиты». Если для большинства населения, во-первых, действует учение Хантингтона о «войне цивилизаций», а во-вторых, как пишет Градировский, пытаясь «развить» и переосмыслить Хантингтона, «религиозная идентичность не ассимилируется, она либо секуляризируется, либо прозелитируется» (то есть человек переходит из одной религии или конфессии в другую либо становится атеистом), то для «элиты» (точнее, для людей, возомнивших себя таковой) никаких религиозных или конфессиональных перегородок вообще не существует. На этом уровне «идентичности, о которых говорил Хантингтон, не смешиваются, но преодолеваются… Поднявшись на вершину (в своем «духовном росте»), вы… окажетесь над «перегородками». Но на вершину прежде надо подняться. И в массовом порядке это невозможно». (Цитаты взяты из интервью Градировского «Антропоток – дело государственное».)

Таким образом, вполне очевидно, что для «поднявшихся на вершину» представителей так называемой «элиты» (к каковым Градировский и К° относят прежде всего самих себя), для преодолевших «религиозные предрассудки» «война цивилизаций», по Хантингтону, становится предметом постмодернистской игры, политтехнологических манипуляций, производимых с целью достижения заранее заданного политического результата. (Этноконфессиональный конфликт, во многом искусственно вызываемый и переносимый внутрь России, и, в результате этого, расчистка этноконфессионального пространства нашей страны и вообще Евразии для последующего заселения его «политкорректными» и лишенными исторической памяти «общечеловеками».) Все это вполне соотносимо с приведенными выше ключевыми положениями Е.Островского и П.Щедровицкого, составляющими, по нашему мнению, основу «методологии методологов» и также содержащими идею манипуляции людьми с помощью «научных» методов. Именно в этом – конечная цель Градировского и К° и того заказчика, который стоит за спиной российских политтехнологов. Нельзя не заметить, что претендующий на «элитность» Градировский, сам явным образом лишенный каких-либо признаков религиозного сознания, в данном интервью проявил себя как недалекий человек, фактически выдавая тайные планы своих хозяев.

Основная практическая идея доклада «Государство. Антропоток», подвергнутая вполне убедительной критике рядом исследователей[11], заключается в ускоренном переселении в Россию около 70 млн мигрантов из Китая и Средней Азии (не говоря уже о поощрении «естественных» потоков из района Северного Кавказа). Вполне понятно, что ни о каком сохранении исторической российской идентичности, основанной в первую очередь на Православии и государствообразующей роли русского народа, здесь говорить не приходится, да «методологи» и не скрывают этого. Не раз говоря о формировании некой новой «рамочной» идентичности для России, авторы доклада нигде прямо не проясняют, что конкретно они понимают под этим. Ясно, что религиозной эта идентичность быть не может (см. выше).

Но ниоткуда также не следует, что постановка вопроса «методологами» заключается в формировании светской идентичности, свойственной национально-буржуазному государству[12], ибо для этого необходимо понять хотя бы, каким образом возможна ускоренная секуляризация пассионарного исламского элемента, переселяемого из района Северного Кавказа и Средней Азии, а об этом в докладе естественным образом не говорится ни слова. Красивые слова об «оседлании» процесса немногим помогают делу. На наш взгляд, достаточно очевидно, что в действительности шитые белыми нитками спекулятивные построения Градировского и К° являются всего лишь плохо скроенным прикрытием для ключевой идеи проекта, о которой мы сказали выше, то есть для стравливания ислама и Китая на территории России с целью «зачистки» территории. (Цель, стопроцентно встроенная в американскую игру и вполне укладывающаяся в теорию «управляемого хаоса»[13].) Интересно сопоставить все это с теми прямыми попытками обострения межэтнических конфликтов в самой России, о которых мы пишем в следующей главе. Если это не глобалистика, причем в самом худшем исполнении, где «управляемый конфликт» является основным инструментом, то что тогда глобалистика?

Вскоре после публикации доклада была сделана попытка ускоренного внедрения идеологии «методологов» в российские госструктуры. Имеем в виду, в частности, «Программу этнокультурного развития регионов РФ», которую «методологи» продвигали через своего ставленника А.Журавского, внедренного ими в Минрегионразвития[14]. На программу массового переселения мигрантов (которую не следует путать с обычной квотой на временных иностранных рабочих, имеющейся у ряда промышленных предприятий, а также с нелегальным ввозом мигрантов) из бюджета были выделены огромные средства. Однако на последующих этапах «проект» с треском провалился. План «методологов» оказался настолько нереализуемым, что произошел случай, абсолютно небывалый для современной России: большая часть выделенных средств была возвращена обратно в бюджет!

Общественное движение «Российское исламское наследие»

Крайне важно, что формирование «единого российского ислама», причем независимого от духовных управлений традиционного ислама (то есть создание таких вполне суррогатных образований, которые были бы удобным объектом для манипуляций со стороны «политтехнологов» и их заказчиков), идет в настоящее время полным ходом. Оттого, что к исламу как таковому все это имеет крайне косвенное отношение (если имеет вообще), отнюдь не легче, а, напротив, лишь тяжелее. Здесь реализуется старая идея, сформулированная Градировским в записке «Логика устного доклада»: «конкордат» с исламом нужен, но он невозможен, поскольку единого ислама в России (как и вообще в мире) просто нет, значит – он должен быть сформирован. Типичный постмодернизм самоуверенных и не понимающих реальности «игроков». Но ведь единый ислам – это излюбленная идея исламистов, приверженцев политического ислама, о генезисе которых мы достаточно говорили! В свете этого достаточно зловеще выглядит создание в середине 2000-х годов на первый взгляд довольно странной структуры – общественного движения «Российское исламское наследие». Вкратце фактура данного ряда событий сводима к следующему.

В марте 2005 года группа мусульманских деятелей, финансируемая чеченскими бизнесменами Умаром и Хусаином Джабраиловыми, объявила о создании нового общественного движения – «Российского исламского наследия» (РИН). В его президиум вошли люди, известные своими радикальными взглядами, – философ Гейдар Джемаль, экс-протоиерей и советник муфтия Равиля Гайнутдина Али Вячеслав Полосин, журналист Максим Шевченко, дудаевский министр иностранных дел Шамиль Бено и спонсор ваххабитских проектов банкир Адалет Джабиев. Последний на тот момент был председателем правления Московского филиала международного банка «Бадр-Форте-Банк», специализирующегося на финансовых операциях стран Азии и Африки[15]. В регионах РИН также представляли весьма колоритные личности – Руслан Нахушев, координатор движения по Северному Кавказу, подозревавшийся в причастности к организации террористической атаки на Нальчик в октябре 2005 года, Рашид Ягафаров, лидер печально известного Всетатарского общественного центра, в 2002 году публично выразившего поддержку банде Мовсара Бараева, и ряд других.

Выступая перед журналистами, лидеры РИН подчеркнули, что их движение должно стать альтернативой институту муфтиятов, которые якобы ничего не делают для защиты прав мусульман и возрождения исламских традиций. Использованные ими выражения звучали весьма резко, однако представители официального ислама тогда предпочли проигнорировать этот выпад. Исключением здесь стал только муфтий Саратовской области Мукаддас Бибарсов, который на своем сайте «Ансар.ру» разместил антириновский материал. Впрочем, вскоре он сам единственным из муфтиев вошел в руководство этой организации. Вполне возможно, что риновцы сделали ему предложение, от которого было трудно отказаться, - например, пообещали помощь в занятии поста верховного муфтия России.

С этого времени РИН стал активно интриговать против всех трех центров российского ислама – Совета муфтиев, ЦДУМ и Координационного центра мусульман Северного Кавказа (КЦМСК). Главным идеологом информационных войн стал Али-Вячеслав Полосин, видимо, решивший поменять хозяев и начавший планомерную работу по дискредитации муфтия Равиля Гайнутдина. Так, в августе 2005 года он на своем сайте «Ислам-инфо» написал небольшой аналитический материал о том, что корректировка численности мусульманского сообщества России ее президентом (заявившим, что в России проживает не двадцать, а всего шестнадцать миллионов мусульман) стала следствием пассивной работы муфтиятов, «проштрафившихся» перед властями. Таким образом, Совет муфтиев России получил первый удар, нанесенный советником своего председателя.

После атаки боевиков на Нальчик сразу несколько членов РИН выступили в их защиту. Так, Максим Шевченко обвинил во всем местного муфтия Анаса Пшихачева и потребовал его уголовного преследования. С ним полностью солидаризовался и Али-Вячеслав Полосин, которого ничуть не смутил тот факт, что кабардино-балкарский муфтий числился сопредседателем Совета муфтиев России. Впоследствии к ним присоединились также Руслан Нахушев и Шамиль Бено. В начале ноября 2005 года Полосин неожиданно заявил журналистам, что считает Совет муфтиев России «рыхлой и плохо координируемой структурой», что выглядело неприкрытым выпадом в сторону Гайнутдина.