Подвиг подводников

Начиная с весны 1942 года, Командование Черноморского флота стало привлекать подводные лодки для доставки грузов в Севастополь. Это было вызвано тем, что ситуация на подступах к городу ухудшилась, фашисты вели постоянный обстрел города из орудий, не прекращались бомбежки, и корабли уже не могли участвовать в этих операциях. Все боеприпасы, оружие и продовольствие стали перевозить подводными лодками. Лодки приходили в город ночью, разгружались, брали на борт раненых и еще до рассвета покидали бухту. Те из лодок, что по какой-то причине не могли уйти из города засветло, ложились на грунт, чтобы не попасть под обстрел авиации и артиллерии противника.

22 июня 1942 года подводная лодка М-32 под командованием капитан-лейтенанта Николая Колтыпина прибыла в Севастополь из Новороссийска с очередной партией боеприпасов, на ее борту было 8 тонн винтовочных патронов и 6 тонн авиационного бензина. После разгрузки патронов и перекачки бензина, моряки промыли цистерну, но полностью избавиться от паров бензина не удалось, и при погружении для дифферентовки, скопившиеся в балластной цистерне пары были вытеснены внутрь лодки. Это привело к взрыву и пожару. Открытое горение продолжалось всего 3-5 секунды, но этого вполне хватило, чтобы вышло из строя всё радиооборудование, а пять человек личного состава получили ожоги 1-й и 2-й степени. Ситуация усугублялась тем, что лодка не могла выйти из бухты в светлое время суток, поскольку обратно ей надлежало идти по фарватеру через минное поле в надводном положении, а море находилось под постоянным контролем артиллерии и авиации противника. Между тем до наступления темноты оставалось ещё 16 часов. Поэтому командир лодки, найдя 35-метровую отметку глубины у выхода из Стрелецкой бухты, лёг на грунт. Этот день экипаж и пассажиры лодки запомнили на всю жизнь. Надо отметить, что в тот момент помимо двадцати двух членов штатного экипажа, на «малютке» находилось ещё 8 человек взятых из Севастополя: два корреспондента, два офицера гидрографического отдела флота, два раненых армейских офицера, и две женщины.

Командир лодки приказал – «Всем лежать и лишних движений не делать». После чего, до 10 часов проверял отсеки и беседовал с людьми, а затем заснул в центральном посту. Воздух в лодке насытился парами бензина до такой степени, что люди стали дуреть, и терять сознание. В 12 часов секретарь парторганизации лодки старшина Сидоров разбудил командира и сказал: «В лодке тяжело, надо что-то делать. Предлагаю провести партсобрание». Глаза при этом у Сидорова были совершенно безумные. Колтыпин послал старшину куда подальше, а когда тот, упирая на своё положение секретаря парторганизации, вступил в пререкания с командиром, приказал ещё держащимся на ногах членам экипажа насильно уложить Сидорова и «покрепче привязать к шконке». Дождавшись выполнения своего приказания, капитан прошёлся еще раз по лодке. Выяснилось, что ситуация внутри М-32 сложилась критическая, в работоспособном состоянии осталось буквально несколько человек. Акустик Кантемиров лежал на настиле и плакал, приговаривая непонятные слова. Моторист Бабич кричал и плясал. Электрик Кижаев медленно ходил по отсекам и кричал: «Что это все значит?!». Большинство людей лежало в обморочном состоянии. Женщины попытались уговорить Колтыпина всплыть, а когда тот обяснил, что этого нельзя сделать, им стало казаться, что экипаж лодки почему-то решил коллективно умереть. Посовещавшись между собой, женщины потребовали от Колтыпина «слово офицера и коммуниста, что он их прямо сейчас застрелит, так как это легче, чем сойти с ума и задохнуться». Пришлось вошедших в раж пассажирок лодки точно так же, как и ранее старшину, накрепко прикрутить к койкам. При этом женщины плевались, визжали и обзывали подводников «предателями Родины», «психами» и «наймитами Гитлера». К 12 часам способность соображать и действовать сохранилась только у трех человек: командира лодки Колтыпина, «двухметрового бугая» старшины группы Пустовойтенко, и пришедшего в себя, а потому освобождённого от пут Сидорова.

До 17 часов командир держался, но после, почувствовав, что теряет сознание, и больше не может, он приказал Пустовойтенко не спать, и считать это боевой задачей. Старшина, во что бы, то, ни стало, должен был продержаться до 21 часа, и лишь тогда разбудить командира. Несколько раз командир просыпался и напоминал Пустовойтенко о его задаче, временами угрожая, то расстрелять, то немедленно, после всплытия наградить. В это время, командир БЧ-5 Медведев, будучи в ненормальном состоянии, несколько раз ходил в первый и шестой отсеки, и пытался открыть входные люки. За ним спокойно ходил старшина Сидоров и за ноги безмолвно оттаскивал его от люков. Медведеву все же удалось незаметно отдраить люк в кормовом отсеке, но 35-метровое давление не дало люку открыться. Люк остался отдраенным… В конце концов, командир БЧ-5 также уснул. Пустовойтенко продержался, но добудиться командира в 21 час не смог, также не смог он привести в чувство, и командира БЧ-5, которого на руках перенёс в центральный пост.

Тогда Пустовойтенко решил перенести в центральный пост Колтыпина, самостоятельно продуть балласт, и, когда лодка всплывет, вынести командира на свежий воздух. Когда Пустовойтенко продул среднюю цистерну, и лодка всплыла под рубку, он открыл люк, но от свежего воздуха тоже стал терять сознание. Чувствуя это, он успел задраить люк и упал вниз. На протяжении двух часов лодка дрейфовала абсолютно бесконтрольно, и течением воды ее отнесло на каменистый берег к Херсонесскому маяку. Вдобавок, через отдраенный люк, в 6-й отсек стала поступать вода. Она заполнила трюм и залила главный электромотор. Когда Пустовойтенко пришел в себя, он снова открыл рубочный люк и вынес наверх командира лодки. Колтыпин очнулся, но управлять лодкой ещё долго не мог. Пустовойтенко за это время по собственной инициативе развил поистине бурную деятельность – пустил судовую вентиляцию, задраил люк в шестой отсек, откачал воду из трюма, продул главный балласт, вынес наверх электрика Кижаева, привел его в чувство, отнес вниз и поставил на вахту к электростанции.

После того, как командир посчитал, что достаточно пришёл в себя, чтобы управлять кораблём, он попытался снять с мели лодку стоящую носом к берегу. Для этого Колтыпин скомандовал «задний ход», но электрик Кижаев, не придя еще в полное сознание, вместо «назад» дал ход «вперед». Командир спустился вниз и попытался выяснить, почему электрик не выполнил команду, на что Кижаев ответил: «Наша лодка должна идти только вперед, назад нельзя, там фашисты». На уговоры командира электрик отреагировал странно – вытащил из ЗИПа большой гаечный ключ и пригрозил проломить Колтыпину голову «за попытку сдать лодку немцам». Пришлось командиру позвать на помощь Пустовойтенко, тот отобрал у Кижаева «оружие» и, встав с ключом наперевес позади электрика, пообещал Колтыпину «обеспечить правильное исполнение команд».

Затем выяснилось, что аккумуляторные батареи разрядились, а от ударов о камни М-32 сломала вертикальный руль, и он мог перекладываться только влево, сняться с камней не получалось. Командир, еще не до конца пришедший в себя, никак не мог найти правильное решение. И в этот тяжелый для лодки момент в рубку к Колтыпину выполз краснофлотец Гузий, который предложил запустить дизель. Почему эта простая мысль не пришла раньше ему самому в голову, Колтыпин позже объяснял просто: «Я вообще после всего случившегося забыл, что у нас есть дизель. Вот про электромотор помнил, а про дизель – нет». Пустовойтенко и моторист Щелкунов приготовили дизель и дали с места 600 оборотов. Лодка прогрохотала носом по камням и вышла на чистую воду. Обогнув Херсонесский маяк, «малютка» пересекла по фарватеру минное поле и взяла курс на Новороссийск. Зная, что по пути следования предстоят погружения, включили на зарядку батарею. От работы дизеля в лодке усилилась вентиляция, и атмосфера несколько разрядилась, люди начали приходить в себя. Утром 25 июня лодка прибыла в Новороссийск, ее промыли, прощелочили и уже 26 июня, с утра, она вышла в море на новое задание.

Лодка и люди были спасены благодаря силе, выносливости и умениям старшины. За выдержку, настойчивость и мужество, проявленные при спасении своего корабля, главный старшина Николай Куприянович Пустовойтенко был награжден орденом Ленина.

Related Posts