Слово о смерти

В одном обществе принято говорить о смерти, в другом не принято. Если мы говорим о традиционном обществе, то мы конечно же должны осознавать и давать себе отчет, что всякое традиционное общество формируется, структурируется по отношению к смерти. Если же взять новое общество, постхристианское, которое навязывается американским и европейским секуляризмом, то смерть выносится за рамки жизни. Смерти, как таковой нет, она максимально смикширована и выведена за скобки.

Покойника пудрят, переодевают, делают совершенно приятным существом. Молодое поколение и близкие родственники умершего не видят, с ним не соприкасаются, это все делают определенные службы. Крематорий, что является явлением совершенно не христианским, уничтожает человеческое тело, и его быстренько закапывают в маленькой коробочке, вынося кладбище максимально за рамки повседневной жизни, в традиционном, христианском смысле, выносится за скобки этой жизни.

Лев Николаевич Толстой замечал, что сознательная жизнь человека начинается именно тогда, когда появляется мысль о смерти. Можно проанализировать свое прошлое. В каком возрасте у тебя появились мысль о смерти, как ты ее пережил, как ты позиционировался внутри, относительно этой мысли. Какой диалог у тебя возник, культурный, эмоциональный, может быть религиозный? Либо ты отмахнулся от смерти; да, однажды что-то случится неприятное, но пока я живу, как считаю нужным. Либо человек понимает всю глубину, всю драматичность этой приобретенной истины и начинает жить всерьез, начинает жить по взрослому. Конечно же это другой человек. И конечно же, это другая культура, другой общности.

Если погрузиться в размышления святых отцов, то память смертная, она как раз и есть залог того, чтобы человек не согрешал. Кто то из великих святых отцов увидел, что преступника ведут на казнь, его сопровождает масса зевак и монах идет вместе с ними. Святой к нему подошел и сказал: «отче, а ты что здесь делаешь? Зачем ты будешь смотреть, как будут мучить и убивать этого страдальца?», на что этот монах ответил, что «долгими подвигами пытюсь стяжать память смертную и не могу. И вот сейчас видя страдания этого человека я хочу хоть как то приблизиться к смертной памяти, которая имеет ко мне прямое отношение».

Что такое день смерти? Это самый реальный, самый достоверный, самый конкретный день в нашей жизни. Что мы будем делать завтра, через неделю, через месяц, через год, в сущности не известно. Но то, что настанет тот день когда нас не будет, а будет гореть огонь в камине, будут передачи развлекательные по телевизору, будут заверения новых политиков и экономистов о том, что благосостояние в стране решительным образом улучшилось, а ты будешь лежать в гробу. Все могут подумать; да, да, хорошо, но со мной ведь такое не случится!

И вот здесь этот достоверный день, к сожалению, спекулятивными нашими переживаниями, очень часто переносится в совершенно фантастическое будущее. То есть формально человек понимает; да, однажды меня не станет. Но не сегодня же? Конечно, нет! Завтра? Да нет, не по плану. И конечно не послезавтра, у меня ответственная встреча и большие занятия, и вообще я приличный человек. За что же Богу карать меня? И вот психологически, этот срок, эта дата, этот особый день божественного посещения, он отодвигается до бесконечности. Если же человек как-то вмонтирован в социум, материально устроен, у него есть связи, хорошие врачи, замечательные массажисты, и экстрасенсы, и прочее. Нет. Я понимаю, что это будет стоить очень дорого, но правда это стоит того! Я поеду в замечательную западную клинику, меня там вылечат, я буду жить. Вот это все, действительно, крайне поверхностная иллюзия. И конечно же, чтобы не говорили плохого о том времени в котором мы живем, оно хорошо тем, что никаких удостоверений, что ты будешь спокоен, что тебя не расстреляют, что ты не умрешь в ближайшем будущем, нет. Потому что все видимые благополучия опрокидываются с совершенно незаурядной скоростью. И в этом смысле конечно, для христианина это очень полезно, он начинает держаться больше за небо, чем за землю. А тем кто держится еще за землю, за благополучие, по милости Божией показывается, что все это не шибко реально.

Безопасность, это крайне поверхностная иллюзия и мы об этом догадываемся. Да? Что такое фашизм о котором сейчас любят говорить, это, как заметил Ва́льтер Бе́ньямин, «расплата за демократию». Что такое распад нашего Советского Союза, обнищание, локальные войны, это опять таки, расплата за иллюзию этой безопастности. И жизнь без вкуса смерти, это не жизнь, скорее это какая то форма смерти. Жизнь как раз и предполагает, что есть некий иной полюс который определяет качественность, как таковую, того, что мы называем жизнью. Потому, конечно же, без смерти жить нельзя, иначе это не жизнь, а что-то другое.

Что Христос принес на Землю? Как мы можем ответить на этот вопрос, если нам зададут язычники или маловерные люди? Принес идеальный социальный строй? Ничего подобного, никаких социальных или экономических мыслей Христос не высказал. Никакого политического строя, более совершенного, универсального, не предложил. Принес нам какие то механизмы по восстановлению психофизического баланса? Тоже нет. Принес какую то справедливость общечеловеческую? Ничего подобного. Как было рабство, так и остается, и сейчас оно и рентабельно, и существует.
Христос принес победу над смертью. Вот это, самое важное, Он победил смерть. Он освободил нас от проклятия и уз адовых, и в этом смысле мы являемся соучастниками славы Христовой, победы над смертью. Крест Христов это слава Христа, и мы имеем к этой славе самое прямое отношение. Исповедуя Христа своим Богом, исповедуя Его победу над смертью, «Смертию смерть поправ», в этом смысле для христианина полноценного, метафизически не ущербного, это конечно приобретение. А иной раз спрашиваешь человека, «верит он в Бога?», ответит — «конечно верю», но, когда ты, по занудности характера, начнешь расспрашивать: «а что ты думаешь?», «кто твой Бог?», «что есть для тебя Бог?», ты можешь услышать совершенно несуразные вещи. Я встречал протестантских священников Западной Европы, которые верили в Бога, но неверили в бессмертие души. Не верили в мздовоздаяние. Вот это то, что определяет характер каждого поступка, нравственного, безнравственного, тот или иной, который является основой всей человеческой жизни. Даже более того, святые отцы говорят что человек будет судим, не за те грехи или добродетели, а за выбор. Что он выбрал в глубине собственного сердца? Выбрал вечность либо выбрал, то что ускользает на Земле, выбрал святость, либо выбрал собственные грехи, свои страсти. Выбрал чистоту или выбрал похоть очей, похоть власти, похоть обладания. Этот выбор происходит в каждой человеческой жизни.

Щербич В. К., директор похоронного агентства «Скорбь»: Люди спрашивают у нас, и идут в Церковь за теми же советами; как им себя вести? Что им нужно сделать, чтобы действительно, как бы успеть замолить грехи перед человеком ушедшем от них? Как сделать чтобы его душа не маялась в кругах адовых? Какова их должна быть основная молитва? На чем им нужно сосредоточиться, какие должны быть основополагающие действия в период этого ритуала, и может в период дальнейшего посещения церкви?

В первую очередь о чем хочется сказать; все это не имеет ни малейшего смысла, то, что вы спрашиваете, если человек не верит в Бога, не верит в пакибытие, не верит в вечную жизнь. Все это бессмысленно, и в общем то, является слабым успокоением легковнушаемой психики. Но если человек знает, что за этой жизнью следует вечность, и что этой жизнью ничего не заканчивается, а только начинается. Как заметил очень точно Федор Михайлович Достоевский, что все начинается в этой жизни, доброе и злое, и ничего не заканчивается. Так вот тогда выстраивается совершенно иная парадигма, и культурная, и духовная. И вот тогда человек начинает выстраивать свои отношения с Богом, с вечностью, смертью, бессмертием. И тогда конечно у него есть некое иное, тонкое, духовное зрение, которое понимает, что то, что ты видишь это еще не все, то, что есть. И отношение к другому человеку живому или умершему, становятся более благоговейные, более осторожные, более трепетные, и надо сказать более перспективные. Потому что если это замешено на нигилизме, умер человек и все, могила поросла лопухами, как у Тургенева. А совершенно иной момент, душа ушла на суд Божий и нуждается в какой-то помощи и поддержке со стороны Церкви. Или напротив он святой, человек который стал сосудом Святого Духа еще здесь и сейчас, исполненный благодатью Божией. Предположим святитель Лука, архиепископ Таврический, он в некотором роде более живой, чем мы с вами присутствующие здесь. Потому что источником Жизни есть не хлеб насущный, не биологическая активность, а всякое слово исходящее от Бога. И вот этим словом, этой благодатью, этой божественной, исходящей от Бога жизнью он был исполнен еще здесь и сейчас. И в этом смысле он более жив в том мире, и помогает людям этого мира больше, чем мы можем помочь сами себе. Вот это, реальность святости. Это реалии тех людей, которые стали святыми.

Щербич В. К.: Ну это как правило касается тех людей, которые отдали этому всю свою жизнь. А если человек зарабатывает кусок хлеба, где-то на производстве, он далек от религии, но он начинает верить в Бога, он приходит в религию, он себя делает конечно духовно выше, но не может отдаться религии всецело. Естественно у него меньше времени остается тогда на решение своих вопросов, воспитание детей, заработков…

Это классический образец рассуждения человека неверующего, можно сказать химически чистый образец. Вы говорите что человек работает на производстве. Но разве это препятствие прийти к Христу? Который распялся, искупил грехи каждого из нас, своей бесценной божественной Кровью. Это разве препятствие обратиться к Богу прямо возле станка? Даже от собственного неверия можно сказать так; Господи если Ты есть даруй мне веры, обними мою душу, открой мне то, чего я еще не вижу, потому, что сердце мое окаменело, душа моя похожа на пустыню, я не знаю, что Ты есть. Но я слышал, что Ты есть, и если Ты есть скажи мне об этом. Это будет честная, последовательная молитва реального атеиста. Честного атеиста. Честный атеизм всегда приводит к вере.

Родионова Т. А.: Есть такие строки из песни: «если смерти, то мгновенной, если раны небольшой» С точки зрения православного человека мгновенная смерть, это не успел покаяться?

Если это высшая мера наказания через расстрел за исповедание веры в Иисуса Христа, Сына Божия, то это хорошая смерть. А если эта смерть, когда человек в алкогольном опьянении погнался за своим ближним чтобы сокрушить ему челюсть, но его переехала какая нибудь серьезная машина, то это плохая смерть. Почему? Потому что важно, как человек идет к этой смерти, как он живет и идет к вечности. В сущности говоря, что говорил апостол Павел, что «жизнь для меня Христос, и смерть приобретение». Вот когда ты начинаешь жить рассуждая так, что смерть это приобретение, это совершение твоей души, это некая победа над тленностью, это уже иное качество жизни.

Отвечал на вопросы протоиерей Николай Доненко,
настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде. Ялта.

«Православный Севастополь»

Related Posts