Христианином быть, а не казаться

С точки зрения вечности, что Наполеон, что обыкновенная кухарка небольшая разница, как для нас маленький микроб, один действует в триста крат сильней чем тот, который считается маленьким или негодящим. Для нас людей это все не отличительно, едва различимо. И в сущности мы смотрим на то, как он действует, разрушительно или созидательно, благодарно или деструктивно, так и Бог смотрит на человеческое сердце, а не на величие земных свершений. Мы знаем, что они, то появляются, то исчезают, появляются великие Царства, Великие Империи, потом они сокращаются, уменьшаются и вообще исчезают, а Господь смотрит на то, что принадлежит вечности.

Другими словами Бог любит вечность, в которой поместил наше сердце, и наши души. Это то малое, та евангельская закваска из которой вырастает Церковь, из которой вырастает великая Культура, великая Цивилизация, великая Государственность и великая История. Которая в сущности у нас и была, и которую мы сейчас постоянно растериваем, по полтора, по два миллиона человек в год на совместной территории Украины, России и Белорусии. Возникает вопрос, который мучает всех адекватных нормальных людей со времен товарища Чернышевского — «что делать?». А потом идет динамика, по Льву Николаевичу Толстому — «кто виноват?». Правда третий я забываю, в духе матроса Железняка — «за что?», когда тебя отводят к стенке и начинают расстреливать без суда и следствия. Это есть та, единая цепь, которая связывает безумие, безбожие, дезориентированность и выход человека за пределы Церковной ограды. Если же мы задаем вопрос «что делать?» мы должны помнить и знать, что наша цивилизация, наша культура, наша жизнь и в конце концов наша личность христоцентрична. В центре нашего существа всегда Иисус Христос, совершенный Бог и совершенный Человек.

Вы обращали внимание, и в советские времена, и в перестроечные, и сейчас, не так часто говорят о Боге, как это бы представлялось важным, спасительным и нужным, и говорят редко о Боге не потому, что Его нет, а потому, что это не принято. Начиная с собраний духовенства и кончая собраниями приходской интиллигенции. Решаются коммерческие вопросы, вопросы хозяйственные, решаются вопросы организационные и прочие, но о Боге, что мы о Нем думаем, как мы Ему молимся, как мы богословствуем на каждый день, на каждый час своей жизни, и что Господь о нас думает, что от нас Господь хочет, и как наилучшим образом это можем исполнить, мы не говорим. Вот это есть, то наше отрицательное богословие в которое к сожалению, всей массой откатываемся. Второй момент у нас сохраняется фермент пораженчества. Мы согласились априори, что мы слабые, негодные, опрокинутые, униженные, оскорбленные, одним словом некачественные, гаденькие, из неудавшихся, а думать по другому, вроде как псевдохристианское смирение нам запрещает. В сущности говоря, это и есть, ни что иное, как сдача и предательство того первородства к которому призвал нас Христос, сдача и предательство того исторического Пути, той исторической миссии к которой нас призвал Господь. Мы в сущности отказываемся от своего креста, и говорим; да, мы не можем понести. Мы маленькие, неудавшиеся, забьемся себе в угол и будем тихо плакать. Мы смиряемся.

Но подлинное смирение, мы понимаем, и об этом говорят святые отцы, заключается не в этом. Не в ущербности, не задолбанности, не растерянности, не какой-то неадекватности, а в подлинном величии, когда универсальные, вселенские задачи решаются здесь и сейчас милостью Божией, даром Божиим и вашими руками. Чтобы увидеть этот объем проблем, увидеть те невероятные вселенские задачи которые стоят не перед кем то, а перед вами лично, нужно напрячь свою историческую память. Помните у Данте в «Божественной комедии» когда главный герой заходит в темный лес, кого он встречает, ужасаясь той волчицы, которая на него нападает готовая пожрать? Встречает кого? Языческого поэта Вергилия. Поразительно! Христианнейший человек, глубочайшим образом преданный Церкви, Христу, христианской вере, вводит в свою «Божественную комедию» языческого поэта, пусть великого поэта, пусть гениального, пусть того, который своим языческим прозрением предугадал пришествие Христа. Но удивляешся, почему не блаженный Августин, почему не кто нибудь из великих поэтов христианской эпохи, а язычник выводит его из сумрачного мрака лесного. Если посмотреть на это глазами верующего человека, не зауженного, не травмированого современным псевдоцерковным сектантством, а подленно церковным взглядом, мы увидим что Данте подводит человека к тому, что если ты утратил правый путь во тьме долины, то надо подтянуть историческую память к сегодняшнему дню и найти те сетки координат вне которых ты не можешь определить где ты, кто ты, от куда пришел и куда идешь. И здесь требуется вспоминать не только вчерашний день, не только историю своей тусовки, своего скворечника или своего болота, но вспоминать и ту цивилизационную модель из которой происходит сегодняшний день. История Великого средневекового христианства, драматическое прошлое нашего отечества, это все то, что есть историческая память, ни которую рассмотреть, увидеть, понять происходящее, мы не сможем. И стало быть не сможем быть полноценными, самостоятельными, свободными, творческими, действующими христианами. В этом колоссальная проблема.
Мы постоянно хотим увести, смикшировать наши мысли, наши чувства до какой то конкретной, локальной задачи; вот я соблюдаю среду, пятницу, матом не ругаюсь, все хорошо, а дальше все Господь за нас сделает. Не хочу ничего знать. Дальше вспоминаем украинскую пословицу, а вы знаете что украинский народ очень мудрый и вопреки развитию своего ума иногда делает совершенно поразительные откровения: «я ничего не знаю, моя хата с краю». Если посмотреть на эту пословицу которая, так или иначе свидетельствует о украинской ментальности, к которой и мы принадлежим, то мы видим очень не симпатичную картину. Первая часть, «я ничего не знаю», активное, волевое декларирование незнания, как чего-то положительного, исходя из чего ты делаешь следующий шаг, «моя хата с краю». То есть ты выводишь себя из центра событий, из смыслового сгустка, из средостения исторических, смысловых, духовных, интелектуальных путей куда-то в маргинальное счастье, на край: мистический культурный, цивилизационный, личный. И в этом смысле поговорка представляется чем то культурно нигилистическим, выводящим тебя из столбовых дорог Истории куда-то на обочину. Вот и хочется сказать такому человеку; ты ничего не знаешь, а я знаю. Твоя хата с краю, вот сиди в ней и не вылазь, а чтобы было надежнее я ее гвоздиками забью, там будешь доживать, перемучишься и умрешь.

Какой вывод из этого мы можем делать? Если ты не думаешь о политике о ней будут думать другие люди, твои оппоненты и твои враги. Если не думаешь о культуре, не думай. Вольному воля, скаженному степь! Но о культуре будут думать другие люди, которые стоят ни на христианских, ни на церковных позициях. Если ты не думаешь о экономике, нет проблем, об этом будут думать другие люди. Если ты не будешь думать о своей вере, своей Церкви, о своем уповании, то, мой дорогой, об этом будут думать другие люди!
Нам говорят: «политика грязное дело, не занимайтесь ею». Мы; о да, грязное дело, мы этим заниматься не будем. И почему то нагружаем достойных, почтенных людей совершенно грязным делом. Хотя по христиански, я уже говорю из парадоксов, мы должны принести себя в жертву. Грязное дело? Хорошо, по смирению, по любви Христовой, мы это сделаем, возьмем грязь на себя, а вы чистые, добрые, хорошие, продвинутые отойдите в сторону «ваша хата с краю». И вот тогда это будет христианская, подлинно церковная позиция, когда ты творишь Историю и Господь через тебя творит Историю.
Центр жизни, центр Мира находится не где-то, как думали эллины (они считали, что центром Мира является храм Аполлона Делийского), а в Иерусалиме, в храме Гроба Господня находится символический центр Мира, и это более правильно потому, что центр Мира там где Христос был распят, и там где Христос погребен, и там где Христос возсиял своим Воскресением в Жизнь Вечную для каждого из нас верующих в Него. Но, если смотреть еще глубже, центром Мира является душа каждого христианина потому, что там Царствие Небесное, и это величайший парадокс христианства, мы только на пути в Царствие Небесное и в тоже время Царствие Небесное внутри нас есть, об этом говорит сам Христос.
Это антиномия, это парадокс, это неснимаемое противоречие перед лицом которого мы постоянно стоим, в пространстве в котором мы живем, в пространстве в котором мы пытаемся обрести самих себя. И вот если мы задаемся этими вопросами, мы волей неволей подходим к вопросу; что же делать. А перед тем, как делать, мы должны осмыслить самих себя.

Мы достаточно много пережили за эти 20 лет. Самоликвидацию самой величайшей Империи в Мире. Силовые линии, смысловые блоки, финансы, активные деятели этого процесса до сих пор не выявлены, а только начинают появляться основные движения, Революции, Первой Мировой войны, Гражданской войны и так далее. Весь XX век сугубо запутанный, он опережает событиями наше сознание. Но если посмотреть на одну часть перестроечного материала, (а мы сегодня не только участники, но и созерцатели этого процесса, и если какой то аспект, не касался вас лично, во всех случаях, мы это видели, слышали и осязали) распад великого государства, сверхбогатого и сверхпрочного. Понятно что собралось очень много бесхозных денег, заводов, фабрик, материальных благ, разобрать это не возможно, украсть тоже, по определению — слишком много! Тогда это предлагается тем, кто будет своим. Это осуществлялось по признаку оказаться «в нужном месте» и соответственно «в нужное время», если возглавляешь завод, приватизируй, если санатории, приватизируй санатории, если губернатор, решай вопросы соответственно твоему формату, если первый секретарь той или иной республики, становись президентом, нет проблем. Два признака были совершенно точно соблюдены, но был еще один важный признак, который не очень хорошо озвучивался, но был принципиально важным потому, что касается нас, как все мы, оказались ни в этом времени, ни в этом месте.
Чтобы эти блага и богатства коснулись и нас, нужно было задекларировать себя человеком, который все эти миллиардные ресурсы употребит только на бытоустроительные перспективы. Никакой политики, никакой культуры, никакой религии. Обратите внимание, что все олигархи, как русские, так и украинские ни в коем случае не переходили те флажки, которыми было очерчено их финансовое благополучие, а те, кто нарушал эти границы, либо были выгнаны за пределы страны, либо были арестованы, как Ходорковский и посажены в тюрьму. Он захотел играться в политику, и тут же посылается месседж всем остальным. Ни, ни! Пока ты строишь себе яхты, дачи, устраиваешь золотой унитаз, пожалуйста, неограниченное количество миллионов, воруй, собирай, устраивай свое райское существование на этой земле, но если ты хочешь эти ресурсы направить куда то, категорический запрет. И обратите внимание, что люди с ресурсами малого государства никуда их не тратят кроме своих развлечений, своих удовольствий, машин, яхт, самолетов и т.д. О чем это говорит? О том, что важно пред Богом то малое, о чем мы начали говорить в самом начале, намерение, желание, устремление. Русская пословица говорит, что «Господь и намерение целует». Вот это намерение может преломиться наполеоновскими результатами, а может остаться в пределах твоей семьи, соседей, людей которые находятся рядом с тобой, по жизни, на работе или где то еще. Что видим? Что человек обладающий ресурсом малого государства практически имеет минимальные амбиции, его пожелания исключительно примитивны, заужены и упрощены, а какая то простая женщина без высшего образования, с не очень удавшейся жизнью, (тяжелая работа, не всегда хороший муж, разбалованные дети, трудности материальные) может иметь амбиции почти что имперские, вселенские, и вот по этим амбициям Господь и смотрит на человека. Да, технического инструментария, чтобы реализовать эту амбицию, у этого человека нет, но стремление сердца, постоянные помышления, они у него равноапостольные; объять весь Мир, любить все Человечество, обратить всех людей ко Христу, и быть светом Миру и солью Земли. Как говорил нам Христос в Святом Евангелии; вы свет Миру, вы соль Земли, и другими мы быть не можем иначе мы перестаем быть вообще. И вот здесь получается огромный диссонанс, мы совершаем некий выбор, и этот выбор должен быть для нас абсолютно подлинным.

В эпоху постмодерна, в которую мы живем все перевернулось с ног на голову. Истина уже не является истиной, она абсолютно не обязательна, в идеальном постмодернистском обществе истиной является то, что ты думаешь для самого себя, исходя из своих частных соображений, и для тебя это истина. Но если твой сосед думает совершенно обратные вещи, то истиной для него является то, что он думает, а если сосед третий, четвертый, десятый, думают совершенно отличные третьи, десятые и двадцатые вещи, то это является тоже истиной. Если модерн предполагал, что истина может быть разной, то постмодерн вообще отрицает, что истина может быть в этом Мире, он утверждает, что истины не может быть как таковой. Мы же, православные люди, совершенно точно знаем, что истина есть, и Истина, это Иисус Христос. Это есть тот ответ, на вопрос Понтия Пилата, который мы знаем, в который мы верим и с которым мы ведем в общем-то свой человеческий диалог отвечая на божественную любовь. Собственно говоря, пафос постмодерна — человек это есть плюс столько то вещей. Пафос христианского сознания — это есть ты, который равен самому себе, который не связан с какими то вещами, положением в общесте личным богатством и т.д. Христианин должен не иметь многое, а быть многим, и быть многим мы обязаны потому, что это есть ни что иное, как призыв самого Господа обращенный к каждому из нас, не обладать многим, а быть многим. Вот цель к которой нас призвали, чтобы мы расширили свое сердце, углубили свою душу, сделали свое сознание универсальным, распознающим добро и зло, способное не только различать но и принимать решения, и не только принимать решения но и осуществлять их в последней инстанции.
Вы помните, как человек начала модернового общества, принц Датский Гамлет думал: «быть или не быть». Обратите внимание, что средневековому человеку подобный вздорный вопрос не мог бы прийти в сознание по определению. Ну представьте крестьянина, который работает в поле, у которого пять, шесть детей, приходит домой и говорит; Матрона, вот не знаю, быть или не быть? Действие психически здорового человека, прагматическое, воздействие на мужа сковородой или чем то другим. Ты чего?! Болезный мой! Детей нарожал, что это значит…? Так вот, христианин это тот, кто утверждает свое бытие и осуществляет его. Вот это и есть то действие, та амбиция, то намерение, которое Господь принимает, целует, и которое по своему усмотрению может вызвать к жизни в полном объеме дела превышающие самые смелые ожидания человека. Собственно говоря, из всех кризисов которые мы пережили, за эти двадцать лет, самый страшный оказался не политический, не экономический, не культурный, даже не нравственный, а кризис нашей идентичности. Мы усомнились в своем первородстве. Мы усомнились в своем избранничестве. Мы усомнились в том, что мы есть мы, а не кто то другой. Отсюда возникают слова «Молодое поколение выбирает Пепси», дети асфальта решили, что История и прошлое нам не нужны. Нам говорят: «европейский выбор должен победить». Что значит «европейский выбор»? У нас есть один выбор, и мы выбираем Христа Иисуса и Его Святую Церковь, которую Он основал своею Кровью, и врата ада ее не разрушат. Это неотзывный, подлинный, от нашего сердца, от нашего сознания, выбор.

А европейский выбор, историю этого вопроса помните? Что делает Мазепа? Совершенно верно! Совершает европейский выбор. Но царь Петр даже не понял его европейских намерений и вломил ему по полной! А он собственно, просто стремился в Европу, как наши современные молодые реформаторы. Смутное время. Вспоминаем. Небольшая кучка «здравомыслящих» бояр принимает решение; что вот эту «падлючесть, москвофильскую, византийскую, православную, церковную, затхлую и вонючую» терпеть не возможно, надо в Европу. Приглашают поляков, те заселяются в Кремль, ставят лжепатриарха Игнатия, ставят техническую кандидатуру Дмитрия на переходный период. Но, опять таки. Вы знаете что такое Россия? Вот так, все перепортили, перегадили, оскорбили, унизили поляков, прогрессивных, умных, хороших людей, которые в общем то помогали нам сделать европейский выбор. И заморозили замечательный процесс еще на триста лет! Что делать?
За европейский выбор оказывается и Владимир Ильич Ленин. Куда он стремился? В Европу, на самые передовые границы к марксизму, самому передовому течению на тот момент. Европейский выбор совершает и Власов, который не может терпеть средневекового, убийственного Сталинского режима и идет к прогрессивному немецкому строю, который еще не был так обруган, как это произошло после Нюрнбергского процесса. Американцы финансировали Германию до 40-го года, до нападения на Чехию и Польшу. Американцы финансировали предвыборную кампанию Гитлера в 33-м году, так что это все, не было так страшно на тот момент. Это сейчас мы говорим, что не хорошо, а тогда, это все было очень по европейски, респектабельно. Я думаю с этим запоздалым европейским выбором наше руководство, интелектуальные вожди и лидеры погорячились, если его и надо было делать, то надо было делать триста лет назад, а сейчас уже Европы нет, уже нет национальных государств, уже явно запоздалый период.
С одной стороны Европа объединяется, а мы разъединяемся. Кому это надо? Кому это нужно? С одной стороны Русская Православная церковь объединяется с русской церковью за рубежом, что является эпохальным, без сомнения симпатичным, несомненно благодатным и подленным событием, а Украина вот вот отделится от Московской Патриархии. Вопрос зачем, кому это надо? Мы видим. Это надо тем, кто хочет как можно скорее загнать всех нас в унию, под десницу Римского папы. Но врядли это тот выбор, который устроит нас, вряд ли это то, к чему стремится наше сердце, врядли это то, что поможет нам сохранить нашу идентичность, которая треснула и надломилась в перестроечные годы. Сейчас мы должны стать фундаменталистами, в том лучшем, подлинном и единственно правильном смысле. Фундаментализм это ничто иное, как обращение к незамутненным истокам нашего национального, культурного и в первую очередь церковного, духовного бытия, это нас возвращает к тому подлинному, несомненному, что с самого начала было вмонтировано в вечность. Князь Владимир который Крестил Русь, в Херсонесе принимая сам крещение, и крестив в Киеве людей доброй воли, оплодотворил вечностью русский народ, и ввел его в столбовую дорогу Мировой Истории, с тем неповторимым, уникальным, подлинно христианским рисунком, который запечатлелся на аналах Истории последнюю тысячу лет.

Чем является народ? Нам говорят; народ сказал, народ проголосовал, народ выбрал и т.д. Один из проницательных, демократических мыслителей очень правильно заметил, что голоса должны не столько считаться, сколько взвешиваться. Согласитесь, посчитали голоса наркоманов, алкоголиков, тяжело больных людей, извращенцев, а часть людей вообще не понимает что происходит (когда голосуют за килограмм масла и два килограмма сахара, которые раздает тот, или иной политический кандидат), это будет один результат. Но когда мы взвешиваем голоса, мы понимаем, что голос профессора, доктора наук, епископа, священника, весит намного больше, чем мальчика который вчера отметил восемнадцатилетие. Это действительно подтасовка, некая ложь, и некая фальш. Когда мы говорим о национальном выборе, когда говорим о голосовании то, как замечал выдающийся русский политический мыслитель Иван Солоневич: «голосование является наихудшим, лошадиным способом выявления своей воли». Когда человек, как лошадь, выходит на тротуар и начинает топтаться. Ну да, видимо это создает какое то впечатление недовольства, выявляет его взгляды, его горе и т.д., но если посмотрим глубже мы увидим, что определенный выбор нашего будущего и настоящего «голосовали» все величайшие мужи нашей Истории, и Князь Владимир, и преподобный Феодосий, и Александр Невский, и преподобный Сергий, и первосвятители Московские, и в конце концов, Серафим Саровский и новомученики Российские вплоть до святителя Луки одного из последних святых XX века. Они подтверждали свой выбор, и жизнью, и страданием, и лагерями, исповеданием вплоть до крови и мученической кончины. Они говорили, что это так, и никак не иначе. Неужели мы, не прислушаемся к этим голосам, неужели мы, их тоже будем считать с теми, кто деградировал, опустился, самоликвидировался в культурном, религиозном, интеллектуальном плане? Вряд ли! От того подлинным народом, являются те люди, которые вмещают дух нации, вмещают в себя народный дух. В этом смысле Пушкин более народ, чем стадион не совсем адекватных людей которые кричат: «Гол, гол, гол». В этом смысле Достоевский больший народ, чем толпа на вокзале, потому что он аккумулирует, собирает и выражает волю национального целого, национальной души более адекватно, чем толпа непонятно зачем собравшихся людей. И в этом смысле воля святых, воля мучеников, воля исповедников и преподобных имеет особый смысл и особое содержание, потому что их воля, вымерялась, выстраивалась, образовывалась и обнаруживалась в согласии с небом, с промыслом Божиим. Каждый шаг, каждое слово, каждый поступок всегда соотносился с тем, кто он, что он, и зачем он, куда он идет, за что он должен бороться, и где он должен остановиться, понимая, что он должен быть здесь и сейчас вместилищем благодати Духа Святого. Подлинные люди это и есть главное богатство любой страны, любого государства. Это очевидно. Конечно же важно оружие, важны ресурсы, важны финансы, важна территория, важно еще очень много других вещей, но еще важнее это дух, дух воина, дух человека, той личности, которая способна принимать решения, и которая способна делать единственно правильный выбор.

Пара примеров о выборе. Все вы помните трехсот спартанцев, 150-и тысячная армия Дария движется к грекам, происходит краткий диалог, он предлагает им здаться, обезоружиться и войти в пространство его милости, в противном случае он убьет их, жен, детей и животных. Спартанцы отказываются. Он спрашивает: «а что вы хотите?». Они говорят: «мы хотим умереть за свое отечество». Парадоксальный ответ? Он не имеет никакого земного, логического, рационального разрешения, но очевидно, еще Наполеон говорил, Макиавелли подтверждал, что есть люди которые готовы убивать кого-то за деньги, но люди которые готовы умереть за деньги пока не обретались. Кто хочет умереть за миллион долларов? А вот если предложить хорошую сумму, сделать гадость ближнему, может кто и согрешит; ааа…, первичный капитал все равно наживается неправедно, согрешу и я. Так вот, есть люди готовые убивать за деньги, но умирать за деньги не готовы.

Давайте посмотрим на людей. Есть люди которые верят что есть Бог, есть промысел Божий, есть бессмертная душа, мздовоздаяние и вечная жизнь, а есть люди которые не верят ни во что выше перечисленное, они живут исключительно в посюстороннем мире, земном. Они принадлежат гравитации этого Мира, страстям, гордыни, похоти очей, гордости житейской и т.д. В этом смысле эти люди рабы, они в рабстве своим страстям, и они абсолютно несвободны, потому что свободный человек имеет всегда выбор. Человек который знает, что есть Бог, выбирает между Богом и самим собой, он выбирает между благостью Божией, милостью Божией, любовью Божией и своими страстями, он может выбрать, и во время выбора он свободен. И вот, второй тип людей оказывается рабами Божьими, а в человеческом смысле — свободными. Спартанцы продемонстрировали себя, как абсолютно свободные люди, они могут умереть за что-то, что выходит за пределы их земной жизни, что они не могут увидеть, не могут потрогать, ощутить по определению, так как это находится за пределами земной жизни. Нечто подобное мы вспоминаем из русской истории. Евпатий Коловрат спешит со своей дружиной к городу, который был обложен Батыем, они не успели, увидели горы трупов, разоренный город, но они не ушли, не спрятались, они заняли город и стали его оборонять. И вот Батый посылает туда полк, они ничего сделать не могут. Посылает другой, там всего семь тысяч человек, но они со стотысячной армией ничего не могут сделать. Батый спрашивает; что вы хотите? Приходите ко мне служить, вы очень мужественные, смелые воины, мне такие нужны. Они говорят; нет, мы этого не хотим. Он спрашивает; что вы хотите? На что Евпатий Коловрат возглавляющий дружину, говорит: «мы хотим умереть за отечество». С точки зрения нерелигиозного, неверующего человека, иррациональный, непрагаматичный, бессмысленный шаг, но с точки зрения верующего человека, они демонстрируют себя абсолютно свободными людьми. Да мы знаем что такое блага земной жизни, но мы знаем не только это, мы знаем еще что-то, чего не знаете вы, и мы, в своей свободе, свободном выборе, предпочитаем смерть ради Отечества потому, что это есть рождение для будущего века, «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Эти примеры можно предлагать еще и еще, но все это делается для того, чтобы разбудить в нас волю к жизни, волю к победе, волю к тому героическому, подлинно христианскому началу которым жили мученики первых трех веков, и ту волю «быть», а не «казаться», которой была исполнена воля и душа новомучеников XX века.

Протоиерей Николай Доненко,
настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде.

«Православный Севастополь»

Related Posts