Взрыв на Соборной площади

12 мая 1906 года из вагона, прибывшего на железнодорожный вокзал Севастополя, вышел молодой человек, взяв экипаж, он проехал до гостиницы «Ветсель» где поселился в номере под именем подпоручика в запасе Дмитрия Евгеньевича Субботина. О том, что за ним установлено наблюдение, он узнал лишь 14 мая. В тот день, силами местной террористической ячейки было совершено покушение на севастопольского коменданта В. С. Неплюева. После чего, все подозрительные личности были схвачены полицией и помещены на гарнизонную гауптвахту. Здесь Дмитрий Евгеньевич встретил своих попутчиков, приехавших с ним из Харькова, и узнал подробности того злополучного дня.

14 мая в честь дня коронации, на соборной площади, возле Адмиралтейского собора должен был состояться парад войск севастопольского гарнизона. По обыкновению, на зрелище собралось много людей, среди них были два террориста с бомбами. В 12 часов дня, по окончании службы в соборе, во время прохождения парада шестнадцатилетний юноша Макаров бросил бомбу в группу офицеров, но по какой-то причине она не взорвалась. В толпе находился его сообщник матрос Фролов, с бомбой, подготовленной к взрыву, и способной взорваться от малейшего сотрясения. Так и случилось. Погиб сам бомбист и еще восемь человек из толпы, в том числе двое детей – все это произошло, когда Фролов стал в толчее пробиваться к Макарову, уже схваченному жандармами.

Реакцией власти на теракт была организация военного суда, он был назначен приказом генерала Кульбарса, результатом процесса мог быть только смертный приговор. Субботин, как единственный интеллигент, был сразу же признан главарем. На следующий день после ареста всем арестованным были представлены защитники: капитан артиллерии Иванов и пехотный капитан Баяджиев. От услуг последнего пришлось отказаться, а с капитаном Ивановым возникли доверительные отношения. Взяв с капитана честное слово, Субботин открыл ему свое настоящее имя и попросил сообщить его матери и жене об аресте, чтобы они успели приехать ко дню приведения приговора в исполнение. Борис Викторович Савинков, скрывавшийся под вымышленным именем отставного подпоручика, не сомневался в исходе дела, и был уверен, что его расстреляют. Один из видных руководителей боевой организации партии эсеров, прекрасно понимал, что военному трибуналу никаких особых доказательств его вины не требуется, он лишь хотел успеть простится с родными.

Тут следует отметить, что Борис Савинков и его трое товарищей не имели никакого отношения к совершенному теракту. Цель их приезда была организация покушения на командующего Черноморским флотом адмирала Г. П. Чухнина (по его приказу был расстрелян мятежный крейсер «Очаков» в 1905 году). О готовящемся покушении на севастопольского коменданта они ничего не знали, никаких связей с местными социал-революционерами не поддерживали. Их арест стечение нескольких обстоятельств. Первое из них, то, что они не заметили за собой слежки в Харькове, и второе, что покушение организованное местными террористами совпало с их приездом в город.

Настроения среди матросов Севастополя ярко описаны в книге Бориса Савинкова «Воспоминания террориста»: «Первое время нашего заключения караульную службу на гауптвахте нес 50-й Белостокский полк. Во всех ротах были солдаты социалисты-революционеры, социал-демократы и просто сочувствующие революции, были также и унтер-офицеры, входившие в революционные военные организации. Двери наших камер поэтому оставались постоянно открытыми, несмотря на строжайшее запрещение военного начальства и присутствие на гауптвахте жандармов, назначенных специально для нас. При приближении караульного начальника, офицера, двери всех камер закрывались, по знаку часового, и открывались снова, когда из коридора удалялось начальство. Я должен сказать, что, в большинстве случаев, я встречал со стороны карауливших меня солдат самое сердечное отношение. Они не только не исполняли данной им инструкции, но и всеми мерами старались облегчить наше положение. Мы вели с ними долгие разговоры о земле, об учредительном собрании, о военной службе и о терроре».

Тем временем, соратники Савинкова вынашивали планы по освобождению его из-под ареста. Всерьез рассматривали вооруженное нападение на здание гауптвахты, учитывались настроения солдат, и их готовность сложить оружие при первых выстрелах, но подобрать организованную многочисленную группу в Севастополе не удалось. Более удачным было налаживание контактов с караульными офицерами и рядовыми, именно этот план и сработал. В ночь с 15 на 16 июля при помощи, и в сопровождении вольноопределяющегося 51-го литовского полка В. М. Сулятицкого исполняющего обязанности разводящего караула Савинков бежал из-под стражи, переодевшись в солдатскую форму. Вывезти беглеца сразу после побега не удалось, поэтому ему пришлось скрываться в течение десяти дней в урочище Кара-Коба, и на хуторе под Балаклавой.

Помощь пришла от лидера местных эсеров отставного лейтенанта Б. И. Никитенко и члена Городской Думы Сергея Алексеевича Зернова. Последний, будучи заведующим севастопольской Биологической станцией, имел в своем распоряжении небольшой одномачтовый бот «Александр Ковалевский». В районе реки Кача судно взяло на борт Бориса Савинкова и Василия Сулятицкого, и под флагом Императорского яхт-клуба, беспрепятственно миновав корабли пограничников, 28 июля благополучно прибыло в румынский порт Сулин.

Через некоторое время комендант Севастополя генерал-лейтенант Неплюев получил письмо следующего содержания: «Милостивый государь, … никакого отношения к покушению не имел, о приготовлениях не знал, и моральной ответственности за гибель ни в чем не повинных людей, и за привлечение к террористическому предприятию малолетнего Макарова принять на себя не могу. С совершенным почтением Борис Савинков».

Related Posts